В продаже Детские абонементы, абонементы Камерного зала и Малого зала Филармонии-2 сезона 2025-2026
В продаже билеты на концерты:
Ансамбль имени А. В. Александрова 23 марта
Денис Мацуев 1 апреля
Открытие Всероссийского виртуального
концертного зала.
Трансляция концерта
из Концертного зала
имени П. И. Чайковского
в филармонии России
29 ноября 2014
Концертный зал имени П. И. Чайковского
схема проезда
Академический симфонический оркестр
Московской филармонии
Юрий Симонов, дирижёр
Денис Мацуев (фортепиано)
В программе:
Глинка
Увертюра к опере «Руслан и Людмила»
Рахманинов
Концерт № 2 для фортепиано с оркестром
Чайковский
Увертюра-фантазия «Ромео и Джульетта»
Михаил Иванович Глинка (1804-1857)
Увертюра к опере «Руслан и Людмила» (1842)
Опера «Руслан и Людмила» Глинки, как и предшествующая ей опера «Иван Сусанин», определили историческую судьбу русской оперной классики. Именно эти творения открыли путь двум основным направлениям — народной музыкальной драме и опере-сказке, опере-былине. В основу сюжета оперы «Руслан и Людмила» положена одноименная юношеская поэма Пушкина. В отличие от пушкинского оригинала, основанного на темах русского сказочного эпоса, с чертами легкой иронии, шутливого отношения к героям и загадочностью (что таится в этом предупреждении поэта «Сказка ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок»?), опера Глинки по-былинному величава, монументальна, эпична. Эпические сцены Киевской Руси, представляющие легендарные образы великого князя Светозара, отважного богатыря Руслана, народного певца и сказителя Баяна (I и V действия) обрамляют центральные сказочно-фантастические сцены, в которых участвуют ярко очерченные персонажи — нежная Людмила, пылкий Ратмир, верная в своей любви к нему Горислава, трусливый Фарлаф, добрый и мудрый Финн, коварная Наина и злой, жестокий карлик Черномор. Эпическая повествовательность и философская глубина в трактовке сюжета отличают оперу Глинки от «волшебных» романтических западно-европейских опер К. М. Вебера или Р. Вагнера, включая его «Летучего голландца», «Тангейзера» или «Лоэнгрина» — по-существу, ровесников « Руслана и Людмилы».
Основная идея оперы — победа доброго начала над силами зла — экспонируется в увертюре. Она своего рода симфонический конспект оперы, средоточие главных ее тем: короткое и решительное, «как удары кулака» (выражение Глинки), вступление и буйно-радостная главная тема заимствованы из победного финального хора («Слава великим богам»); вторая лирически восторженная тема — из арии Руслана в третьем действии («О Людмила, Лель сулил мне радость»). В среднем эпизоде странные, пугающие звучания словно предостерегают от коварства злых сил — они взяты из сцены похищения Людмилы, а перед самым концом увертюры басы чеканят грозную, угловатую, спускающуюся по ступеням вниз целотонную гамму, характеризующую злого карлика Черномора, — блестящее изобретение композитора!
Глинка воспользовался
западноевропейской традицией и, согласно ей, написал увертюру после завершения
работы над оперой, как он вспоминал в своих «Записках», «прямо на оркестр, нередко во время репетиций в комнате режиссера». Композитор остался доволен своей работой. «Летит на всех
парусах», — с гордостью говорил он об увертюре, на редкость лаконичной,
проносящейся, как вихрь, в едином темпе. И сегодня музыка увертюры к опере
«Руслан и Людмила», ставшая самостоятельным концертным номером и очень
популярным среди дирижеров, поражает этим удивительным сочетанием богатства
красок, щедрости колорита с легкостью, полётностью движения. Истинное
мастерство не подвластно времени!
Сергей Васильевич Рахманинов (1873–1943)
Концерт № 2 для фортепиано с оркестром до минор, соч. 18 (1901)
«В его сочинениях ощущается дыхание русской весеннести, весеннего прорастания и вешнего ликования, чувства, охватывающего душу в периоды мощного разлива русских рек в половодье» (Борис Асафьев).
Сергей Васильевич Рахманинов – великий русский композитор, блистательный пианист и дирижер – во всем мире является олицетворением России. Его творчество имеет поистине эпохальную значимость, а любое его произведение можно назвать жемчужиной русского искусства. Композитор равнозначно проявил себя как в симфоническом, так и в духовном, вокальном, оперном и концертном жанрах – в каждый из них он привнес что-то сугубо свое.
Фортепианные концерты С. В. Рахманинова стали целой эпохой в развитии жанра. Они наполнены страстным романтическим чувством – то бурным, восторженным, празднично-ликующим, то трепетным, нежным, погруженным в музыку тишины родной природы, которую так хорошо умел слышать Рахманинов. Это виртуозные циклические произведения, построенные на ярком песенно-мелодическом материале, берущем свои корни в древних знаменных распевах и народно-песенном творчестве. Во многом они продолжили концертно-симфонические принципы П. И. Чайковского. Значительность и глубина содержания, контрастное сопоставление музыкальных образов и их подлинно-симфоническое развитие, наконец, богатство и сложность фактуры – все это приближает концерты Рахманинова к симфониям.
Несмотря на принадлежность к одному жанру, каждый из фортепианных концертов имеет индивидуальный облик и свою особую музыкальную концепцию. Не нарушая традиционных рамок трехчастного цикла, Рахманинов не повторяет решений, придавая каждому своему «детищу» самостоятельность и непохожесть. Концерты Рахманинова позволяют проследить не только эволюцию стиля композитора, но и эволюцию этого жанра в его творчестве.
Масштаб мировой популярности Второго концерта Рахманинова сравним с известностью Первого концерта его великого учителя – П. И. Чайковского. Необычность сочинения была отмечена еще на репетициях, а премьера, состоявшаяся в симфоническом собрании Московского филармонического общества 27 октября 1901 года в исполнении автора (оркестром дирижировал А. И. Зилоти), просто ошеломила слушателей. «Конечно, главная тема Второго фортепианного концерта поразила всех как душевное явление величайшей силы таланта и мужественной природы характера. Она была редкостью даже для русской музыки, уже испытавшей воздействие женственной изнеженности и увлечения звуковыми пряностями различных сортов», – отмечал Б. В. Асафьев.
В этом концерте Рахманинов впервые выступает как зрелый художник, свободно владеющий всеми средствами музыкальной выразительности, как мастер крупной формы, фресковой манеры письма, блестящего фортепианного стиля.
Концерт насыщен ярким образным тематизмом: многочисленные попевки, подголоски вырастают из ведущей темы, а затем преобразуются в различные музыкальные образы. Воодушевленно-лирическое высказывание сочетается в этом произведении с неумолимо строгой ритмической дисциплиной, являющейся выражением сдерживающего и организующего волевого начала. Кажется, будто концерт высечен из одной глыбы мрамора, как скульптуры Микеланджело.
В основе первой части (Moderato) лежит эпически величавая тема, олицетворяющая образ Родины, могучей и прекрасной. «Тема его вдохновеннейшего Второго концерта есть не только тема его жизни, но неизменно производит впечатление одной из наиболее ярких тем России и только потому, что душа этой темы русская…, каждый раз с первого же колокольного удара чувствуется, как во весь рост поднимается Россия», – писал Н. К. Метнер, композитор и друг Сергея Васильевича.
Вторая часть – прелестнейшее Adagio sostenuto – служит средоточием лиризма, островком отдохновения. Красотой расцветающей природы, ощущением молодости, счастья и душевного покоя веет от этой полной мечтательного раздумья музыки
По воспоминаниям композитора А. Н. Александрова, «Танеев, прослушав вторую часть Второго концерта на репетиции в Большом зале консерватории, тихо произнес: “Гениально!” – и вытер набежавшую слезу».
Величественный финал (Allegro scherzando) возвращает слушателя к мужественным образам первой части и утверждает победу светлого начала, торжество творческих сил, красоты, любви.
Второй фортепианный концерт занял особое место в творчестве Рахманинова, став едва ли не самым популярным его сочинением благодаря высокому художественному благородству, красоте и выразительности тем, законченности общей концепции. Композитор необычайно ярко сумел воплотить в этом произведении то настроение радостного возбуждения, подъема, ожидания чего-то нового, которым охвачены были широкие круги русского общества на пороге наступающего столетия.
В 1904 году Рахманинову на Второй фортепианный концерт была присуждена Глинкинская премия, учрежденная известным меценатом М. П. Беляевым.
Петр Ильич Чайковский (1840–1893)
«Ромео и Джульетта», увертюра фантазия (1880)
«Ромео и Джульетта» – первое обращение П. И. Чайковского к наследию Уильяма Шекспира и первое произведение в серии его творческих замыслов на этот сюжет. Известно, что Чайковский планировал создать оперу по шекспировской трагедии. «Я буду писать "Ромео и Юлию", – сообщал он брату Модесту в 1878 году. – Все твои возражения уничтожаются перед тем восторгом, которым я возгорелся к этому сюжету. Это будет самый капитальный мой труд. Мне теперь смешно, как я мог до сих пор не видеть, что я как будто предназначен для положения на музыку этой драмы. Ничего нет более подходящего для моего музыкального характера. Нет царей, нет маршей, нет ничего составляющего рутинную принадлежность большой оперы. Есть любовь, любовь и любовь». В 1881 году он пишет младшему брату Анатолию: «Теперь безвозвратно решено: я буду писать оперу на эту тему. Чувствую, что, если постараюсь, выйдет хорошо… Про «Ромео и Юлию» никому не говори». К сожалению, от замысла оперы остался только эскиз дуэта Ромео и Джульетты, созданный Чайковским в последний год жизни и завершенный Сергеем Танеевым.
Сюжет для увертюры по трагедии У. Шекспира был предложен П. И. Чайковскому М. А. Балакиревым, который даже разработал программу и план изложения музыкального материала. Произведение писалось 11 лет. Первая редакция 1869 года не удовлетворила Балакирева, что, однако, не мешало ему играть увертюру наизусть на каждом собрании в доме Л. И. Шестаковой. В 1870 году появилась вторая редакция, к которой Балакирев также отнесся критически, настаивая на дальнейшей работе. В 1880 году Чайковский осуществил третью редакцию. Композитор просил издателя обязательно напечатать посвящение Милию Балакиреву, поскольку в предшествовавшем издании оно «вследствие недосмотра» было упущено. Балакирев переживал в эти годы длительный кризис, практически оставив прежние дружеские связи, и Чайковский писал ему: «Мне хочется, чтобы Вы знали, что я не забыл, кто виновник появления на свет этой партитуры, что я живо помню Ваше тогдашнее дружеское участие, которое, я надеюсь, и теперь еще не вполне угасло» (1881). В окончательном виде «Ромео и Джульетта» впервые прозвучала в Тифлисе, в 1886 году под управлением М. М. Ипполитова-Иванова.
Увертюра была с воодушевлением принята публикой и вызвала такой энтузиазм среди участников «Могучей кучки», что критик В. В. Стасов назвал П. И. Чайковского шестым членом их кружка. Сам автор оказался глубоко удовлетворен созданным и до конца жизни «Ромео и Джульетта» оставалась одним из самых его любимых произведений. В 1884 году оно было награждено премией за лучшее оркестровое произведение, учрежденной меценатом М. П. Беляевым.
«Ромео и Джульетта» является одним из самых ярких образцов психологически-обобщенного программного симфонизма Чайковского. В отличие от повествовательно-иллюстративного пути, выбранного ранее Берлиозом для воплощения того же сюжета, русский композитор передает только основную идею и главный драматический конфликт шекспировской трагедии.
Этот конфликт гениально и лаконично выражен во взаимодействии трех основных тематических групп увертюры.
Суровая хорального склада тема медленного вступления – образ патера Лоренцо, воплощение одновременно благородства падре и жестких законов средневекового общества.
Величию бесстрастного хорала противопоставляется второй эпизод вступления – мотив стенаний, подавленных стонов и невыплаканных слез, построенный на «рыдающих» интонациях струнных.
Главная партия – образ семейной вражды – хоть и контрастирует вступительному хоралу, но все же родственна ему. Упругая, «пружинистая», драматически-напряженная стремительная тема является самой картинной в увертюре
Побочная партия – образ любви – одна из самых красивых и вдохновенных лирических мелодий в истории музыки. Балакирев находил в ней «негу и сладость любви»; Ларош говорил, что тема побочной партии «принадлежит к тем неотразимо чарующим напевам, от действия которых не может освободиться слушатель, каково бы ни было направление его вкуса или настроение его духа». Глазунов считал, что «так выразить беззаветную любовь юной четы, как про это пропел, а не сочинил Чайковский в «Ромео», никому из композиторов не удалось». Римский Корсаков писал: «До чего она вдохновенна! Какая неизъяснимая красота, какая жгучая страсть; это одна из лучших тем всей русской музыки!».
БИЛЕТЫ
О ФИЛАРМОНИИ
КАССЫ
