Эмоции внутри и вокруг
Интервью с Жаном-Кристофом Спинози – скрипачом, дирижером, основателем и руководителем ансамбля «Матеус».
— Ансамбль «Матеус» позиционируется как универсальный коллектив, аутентично исполняющий музыку различных эпох — от барокко до композиций наших современников. Что для вас означает быть музыкантом-универсалом?
— Для меня исполнение музыки разных эпох и стилей, от барокко до самой современной, на инструментах, использовавшихся музыкантами во время создания той или иной партитуры, — вовсе не цель для показа исторического контекста. И не вопрос элементарного соответствия ему. Я считаю, что знание и понимание технических возможностей инструментов разных эпох, — языка, на котором они умеют говорить, как и различий в музыкальных стилях, дает нам единственную возможность сделать главное: максимально точно передать эмоцию, исходящую от музыки, и раскрыть ее драматургию. Конечно, к исполнению музыки каждой эпохи нужен свой подход. И чтобы найти его, я всегда стараюсь представить себя современником произведения, которое играю, будто бы я сам нахожусь в том времени, сам являюсь композитором или дирижером того времени. Так что использование аутентичных инструментов и знание приемов игры, штрихов, особенностей использования динамики — не цель ради цели, а путь к раскрытию самого главного для меня – драматургии каждого произведения.
— Несмотря на широкий охват стилей и жанров, ваш коллектив завоевал международное признание прежде всего как блестящий интерпретатор музыки эпохи барокко. Особенно в оперном жанре. Каково это, работать с барочной оперой? Какие задачи, в первую очередь, приходится решать, приступая к очередной постановке? И как бы вы определили в нескольких словах, о чем писали оперы композиторы барокко?
— Мне повезло, поскольку я начал свое общение с оперой эпохи барокко с произведения Антонио Вивальди «La verità in cimento» («Оправданный риск»). Мне посчастливилось разыскать совершенно никому не известную партитуру. И это произошло в тот момент, когда лучшая оперная музыка барокко, казалось бы, была уже известна и популярна. Все наследие Генделя к тому моменту было исполнено и записано. А исполнить и записать сегодня неизвестный шедевр — это невероятно. Это как открыть terra incognita — новую Вселенную. Имя Вивальди очень популярно, но на самом деле люди знают всего несколько его инструментальных концертов. И когда я начал изучать эту партитуру, многие, кто никогда не видел этих нот, высказывали сомнения в том, что эта музыка чего-то стоит. Но, в то же время, нашлись и те, кто высказал абсолютно противоположное мнение. «La verità in cimento» — грандиозное произведение, с невероятно красивыми речитативами и ариями, наполненное потрясающими театральными находками. Я бы сказал, что опера эпохи барокко сочетает в себе три главные вещи: музыка звучит захватывающе, реалистично и она нисколько не устарела. Да, барочная опера современна.
Я абсолютно уверен, что в этом произведении Вивальди раскрыл самого себя. Он сочинял эту оперу не для современников, артистов, коллег: он написал свой собственный манифест. Можно только изумиться невероятности того, что в наше время у меня и моих коллег оказалась возможность показать людям неизвестное и грандиозное творение великого композитора!
— За исполнение произведений каких композиторов вы никогда бы не взялись и почему?
— Сложно сказать, почему ты любишь этого композитора или эту партитуру, как сложно объяснить, почему ты любишь или не любишь какие-то вещи. Но я точно могу сказать, что не исполню многое, потому что жизнь слишком коротка.
На сегодняшний день я абсолютно свободен в выборе: я имею возможность исполнять ту музыку, которую люблю. И я не думаю о тех произведениях, которые не задевают меня за живое, не трогают меня. Могу сказать об одной парадоксальной вещи. Как вы уже поняли, я очень люблю музыку эпохи барокко. Но… Я, француз, не люблю французскую музыку XVII столетия. Она милая, но не более того. Исключение составляют лишь некоторые пьесы Рамо. Я не слышу в этой музыке пересечений с сегодняшним днем, она не актуальна для меня, поскольку не вызывает во мне эмоций. При этом, я, как и многие-многие, люблю Шостаковича. Кстати, мы с «Матеусом» записали его Камерную симфонию. И это — мое. Мы привезем в Москву этот альбом.
— Вы впервые приезжаете в Москву. У вас есть некий сложившийся образ России? Что такое для вас музыкальная Россия?
— Я — корсиканец, человек Средиземноморья. Мы можем быть очень разными, но мне кажется, что мне очень близки русская душа и дух, ведь эмоции и экспрессию передает музыка. Когда я говорю о русской музыке, я имею в виду великих композиторов прошлого — Чайковского, Прокофьева, Шостаковича, Стравинского. Я сам исполнял некоторые их сочинения. Например, Первый скрипичный концерт Прокофьева. И я помню свои ощущения: эмоции были и внутри, и вокруг меня одновременно.
Корсиканская народная музыка полифонична. Я как-то раз слышал русский народный хор и пришел к выводу, что наши народные культуры в чем-то близки.
— Каковы ваши ожидания от этих гастролей?
— И я, и оркестр, — мы все очень взволнованны. Я чувствую что-то похожее на то, что ощущал, открыв новую оперу Вивальди — что-то грандиозное, необыкновенно важное, но абсолютно новое для меня. И когда я испытываю такое чувство, — сродни потрясению, я понимаю, что мне дается огромный шанс для настоящего музицирования. И я прекрасно осознаю свою задачу: встретиться с публикой, создать атмосферу и обменяться эмоциями.
Материал подготовили: Анна Ветхова, Александр Нецветаев.
Перевод Ивана Тимофеева.
