Прокофьев стремительно ворвался в бурный, изменчивый ХХ век как неповторимое и ярко новаторское явление. Его искусство вызывало споры и непонимание, восторг и преклонение, оно ошеломляло и даже коробило. Лишь немногим современникам было суждено распознать тогда в начале столетия за броней новаторства и эпатажности подлинного классика ХХ века.
Прокофьев был равнодушен к веяниям музыкальной моды. Он всегда двигался своим путем, стремился утвердить и отстоять свою независимость как художник. В зарубежный период (1918-1933) он не примкнул ни к одному художественному течению, что потребовало бы от мастера жесточайших ограничений; не смогли сломить его и чудовищные реалии советского строя со зловещей тенью сталинизма и борьбой с формализмом в искусстве.
Искусство Прокофьева выдержало все натиски судьбы и прошло проверку временем. Его музыка содержит в себе удивительную жизнестойкость, мощный заряд энергии, напитанный солнцем и оптимизмом. И эту позитивность мышления композитор пронес через всю свою нелегкую жизнь.
Классичность Прокофьева заключена в его универсализме. Искания композитора охватили культурные накопления несколько эпох – от барокко и классицизма до современности с ее радикализмом и стремлением к возведению новых звуковых миров. В стиле композитора соединились тяга к лирическим откровениям романтизма и его же резкое и последовательное отрицание вплоть до откровенной пародии и гротеска, постоянное переосмысление общепринятых норм и традиционализм, поиски новой выразительности в области гармонии, ритма, оркестровки и утверждение неувядаемого мелодического начала, опирающегося на народно-песенные истоки.
Его творчество стало встречей эпох и обновлением русских музыкальных традиций. За каждым парадоксом новаторства Прокофьева всегда был виден «хвост» традиций русской школы. Его гений не смог бы реализоваться без учителей Римского-Корсакова и Лядова, Глазунова и Черепнина. Еще глубже связь – с традициями Мусоргского и Бородина.
Эволюция Прокофьева шла как бы в «обратной» перспективе – через дерзкие завоевания, варварство и «скифство» к обретению новой простоты, мудрой человечности искусства. Любопытно, что еще недавнего ниспровергателя музыкальных законов современники зачисляли в ранг консерваторов. При всей неоднозначности оценок его творчество стало неотъемлемой частью культурного пространства ХХ века. Открывая мир заново, Прокофьев продолжает великие традиции музыкального искусства прошлого, связанные с поисками гуманистического начала, осмыслением жгучих проблем современности через призму истории.
