Первое
масштабное произведение крупного композитора ХХ века в жанре рождественской
оратории, признанное на тот момент итогом творчества его автора, появилось на
границе века XXI. 15 декабря 2000 года в театре Шатле в Париже состоялась
мировая премьера рождественской оратории американского композитора Джона Адамса
El Niño («дитя, младенец, мальчик» по-испански). Американская премьера прошла в
2001 году в Сан-Франциско. Соавтором либретто явился постоянный сотрудник
Адамса режиссер Питер Селларс, которому принадлежит идея оратории (ему же посвященной).
Селларс создал эффектную мультимедийную постановку, где кроме солистов и хора участвуют
мимы-танцовщики. Действие разыгрывается на фоне фильма: в нем история Рождества
проецируется на современную Калифорнию, образы Марии, Иосифа, младенца-Христа –
на юную латиноамериканскую пару и их ребенка, волхвов – на бездомных бродяг,
обитающих в пустыне между аэродромом и побережьем.
«Это
произведение для меня – способ понять, что означает чудо, – говорит Адамс. – В
Новом Завете меня всегда поражает то, что существо повествования составляют
чудеса, которые творит Иисус – или Бог через деяния Иисуса. Я не вполне
понимаю, почему историю нужно рассказывать таким манером, но я принимаю на веру
то, что так и должно быть. Уверен, есть множество объяснений – от логических до
мистических. История рождества – первое из чудес, и El Niño – медитация на тему
этих событий».
Одной
из моделей, на которые ориентируется Адамс, является «Мессия» – главное в
музыкальном репертуаре сочинение о Спасителе на английском языке. Но в
отношении выбора и компоновки текстов Адамс опирается на другие модели.
Во-первых, это
баховские «Страсти» и «Рождественская оратория», построенные по принципу
соединения канонического (библейского) текста с современным, неизбежно внося
современные чувствования и словарь. Канонический текст повествует о событиях,
современный их комментирует. Во-вторых, это «Военный реквием» Бриттена. Он также
вписывается в формулу «канонический текст + современный текст» где последний
повествует о современных событиях; но тексты даны на разных языках, латинском и
английском. Адамс использует два языка: английский и испанский; однажды включается
латынь, но и она сочетается с английским. Однако соотношение канонического и
неканонического, архаического и современного, родного и неродного языков иное,
нежели в бриттеновской модели.
Во-первых,
каноническими текстами не исчерпываются область несовременных текстов. В число
первых входят фрагменты Евангелий от Матфея и от Луки, а также Книги Пророка
Исайи и Книги Пророка Аггея из Ветхого Завета. Но кроме этого, в либретто
включены апокрифы Нового Завета, тексты средневековой мистерии и рождественской
проповеди Мартина Лютера... Во-вторых, соотношение между языками не следует
принципу: канонический текст=латынь, современный=родной язык. Наоборот,
евангельские тексты даны на английском (за исключением одного латинского): они
заимствованы из английского перевода Библии 1611 года (т.н. Библии короля
Якова). Современные же тексты принадлежат четырем латиноамериканским поэтам
(творившим в ХХ и на рубеже XIX-XX веков) и даны (за тремя исключениями) на
испанском. Среди них есть духовные стихи. Их язык современен, но за исключением
одного стихотворения, повествующего о современных событиях, говорят они о
вечном.
Так,
испанский язык латиноамериканских поэтов выступает в оратории как «второй
родной» язык калифорнийца Адамса (хотя он выучил его только во время работы над
ораторией). С другой стороны, испанский язык – символ более раннего периода
истории Америки, связь с древней культурой Мексики. А также с европейской испанской
культурой – от собрания 427 «Песен (Кантиг) Святой Марии» XIII века, искусства
пения «канте хондо», живописи Эль Греко, Веласкеса и Гойи до музыки Альбениса и
де Фальи и поэзии Гарсиа Лорки. Терпкость и страстность испанского искусства сообщает
произведениям на духовную тему особую экспрессию.
Испаноязычная
составляющая Рождественской оратории подчеркнута в ее названии. Адамс не сразу
пришел к нему. Первоначальный вариант был на английском: «How Сould This Happen?»
(«Как могло это случиться?»). Эту фразу (на немецком языке) Адамс нашел в
мотете Орландо Лассо. Во втором варианте, кроме образа ребенка, содержится еще
один, внешне далекий от рождественской темы смысл: это имя ураганных ветров,
чреватых природными катаклизмами. «Оно приводит на ум сводку погоды, – замечает
композитор. – Ассоциация со штормами и ненастьем – правильная. В чуде есть
тревожная сила. Христа называли «ветром», бурей, которая трансформирует все на
своем пути. Ирод знал это. Мы все это осознаем, когда ребенок приходит в этот мир».
В
рождественских произведениях прошлого Адамс видит одно явное упущение: «Как
можно рассказывать эту историю в 2000 году без голоса женщины? Официальные
истории только мельком говорят о болезненности родовых мук, о неуверенности и
сомнениях беременности или той смеси предельного счастья и неизъяснимой
пустоты, которая наступает вслед за родами. Особенность избранных поэтов
заключается в том, что четверо из них – женщины: четыре незаурядные поэтессы,
четыре исключительные судьбы».
Хильдегарда
Бингенская (1098 - 1179) – аббатиса, поэт, музыкант, ученый, мистик, канонизированная
римско-католической церковью. Ей принадлежит единственный латинский текст в
оратории Адамса. Хуана Инес де ла Крус (1648-1695) – символ национальной культуры
Мексики. Ее стихотворения признаны первыми подлинно мексиканскими в отличие от
испанской поэзии в Новом свете. Габриэла Мистраль (1889-1957) – чилийский поэт,
первый латиноамериканский поэт, получивший Нобелевскую премию по литературе
(1945). Она была чилийским консулом в Неаполе, Мадриде и Лиссабоне. Розарио
Кастелланос (1925-1974) – мексиканский поэт. Была мексиканским послом в
Израиле. Много работала над изучением наследия Мексики доколумбовских времен.
Ей принадлежит наибольшее число стихотворений, использованных в оратории. Еще
двое латиноамериканских поэтов – соотечественник Габриэлы Мистраль Висенте Уидобро
и никарагуанский поэт Рубен Дарио: их стихотворения звучат на английском.
Адамс
использует двойной состав деревянных духовых, из медных – только валторны и
тромбоны (по три), арфу, фортепиано, челесту, ударные и струнные (минимум 30). В
туттийных фрагментах оркестр, впечатляющий роскошным мощным звуком, демонстрирует
способность мгновенно трансформироваться, прореживать фактуру и истончаться до
эфемерных тембровых сочетаний, поражая контрастами грандиозного и камерного, насыщенного
и прозрачного. Оркестровая партия чередует два основных типа фактуры: пульсирующий
либо педальный фон, который по-разному прочерчивают ритмические формулы и в который
изредка вплетаются мотивы, фигуры, включаются голоса. Гармонический план
создают медленно сменяющиеся модальные гармонии. В тембровой палитре отметим
тихий звон гитары. Она символизирует сразу две сферы: народную испанскую и латиноамериканскую
музыку – и старинный щипковый инструментарий, лютни и теорбы.
Вокальный
состав оратории включает смешанный и детский хоры, сопрано, меццо-сопрано,
баритон и трио контратеноров. Виды и комбинации вокальных номеров разнообразны:
хоры, соло, дуэты, терцет, соло с хором. Женское начало оратории Адамс
подчеркнул, выбрав в качестве солирующих два женских и только один мужской голос.
Композитор использовал принцип нонперсонификации, отказавшись от закрепления
голосов за партиями персонажей, – отчасти по модели «Мессии» Генделя, отчасти
по модели баховских «Страстей». Если у Марии в оратории два голоса, то все
мужские партии (Иосифа, Ирода и самого Господа Бога) отданы баритону.
Адамсовский Бог списан с генделевского: тот же текст Пророка Аггея, те же
властные ходы широкими интервалами. Иосиф в оратории – самый обыденный
персонаж, что не мешает Адамсу создать для него выразительную речь. Повествование
от лица Евангелиста с включенными в него репликами персонажей по очереди ведут
все солисты. Партии архангела Гавриила и трех волхвов поручены трио контратеноров.
Возможно,
именно в хоровых номерах оратории Адамс сознательно ориентируется на «Мессию»:
его хоровое письмо – броское, эффектное и разнообразное, с отлично поданным и
хорошо слышимым в записи текстом. Двухчастная композиция Рождественской оратории
ближе построению баховских пассионов, нежели «Мессии». Первая часть открывается
и закрывается большими хоровыми номерами, вторая открывается соло меццо-сопрано
с хором (в «Страстях по Матфею» Баха – ария альта с хором), в последний номер в
конце включается хор. Бесхитростной песенкой на испанском языке под
аккомпанемент гитары завершается El Niño Джона Адамса – первая рождественская
оратория американского композитора, которой суждено войти в историю.
Ольга
Манулкина
Из статьи
«Рождественская оратория El Niño Джона Адамса»
