V Международный фестиваль
актуальной музыки
«Другое пространство».
Дьёрдь Куртаг. «Фрагменты из Кафки»

Дьёрдь Куртаг (р. 1926)

«Фрагменты из Кафки» для сопрано и скрипки, соч. 24 (1986)

Один из известнейших вокальных циклов Куртага и одно из его ключевых произведений. В этом году ровно 30 лет с момента его создания. Несмотря на предельную лапидарность состава, – дуэт вокалистки и солирующей скрипки – среди сочинений Куртага, все еще не написавшего ни одной оперы, оно одно из наиболее эпических по замыслу и театрализированных по воплощению. Не случайно режиссеры часто обращаются именно к «Фрагментам из Кафки», превращая вокальную драму в сценическую постановку – диалог поющего и играющего участников.

Текстами сочинения стали дневниковые записи Кафки. Большинство из них состоит из нескольких кратких фраз или даже из одного слова, представляя из себя предельно сжатую афористическую драму наподобие музыки Веберна. Они полны типичного для Кафки самоедства, горькой самоиронии, рефлексирующего самоанализа, пристального взгляда в себя. Подобные настроения близки композитору: не случайно произведение он посвятил психоаналитику Марианне Штейн, сыгравшей в его жизни большую роль. Важно, что оба художника – Кафка и Куртаг – принадлежат к единому культурному пространству Центральной Европы, некогда сплоченному многонациональной Австро-Венгерской империей.

Вокальный эпос Куртага-Кафки, преисполненный рефлексии и образов внешнего мира, проецирующихся на внутреннее «я», имеет явные связи с вокальными циклами композиторов прошлого, также повествующих о внутреннем мире главного героя. Прежде всего это «Зимний путь» Шуберта и «Любовь поэта» Шумана – вплоть до скрытых, но узнаваемых музыкальных отсылок к этим сочинениям. Композитор подчеркивает «дневниковость» своего вокального цикла тем, что после каждой записи Кафки, положенной на музыку, выставляет дату и место создания очередного «фрагмента». Идея «фрагментов», заложенная в названии более чем пятидесятиминутного цикла, воплощается в виде многочисленных кратких словесно-музыкальных образов, которые появляются, трансформируются, прорастают и переплетаются друг с другом. 40 дневниковых записей («фрагментов») объединены в четыре части. Первая часть (идущая около 15 минут) объединяет в себе 19 житейских наблюдений и настроений. Вторая часть (около 7 минут) не делится на фрагменты и представляет собой продолжительное, кульминационное развертывание одной из важнейших метафор цикла – образа пути: «Истинный путь проходит по канату, который натянут не наверху, а едва висит над землей. Кажется более вероятным об него споткнуться, чем пройти по нему».

Третья часть (около 13 минут) состоит из 12 фрагментов неодинаковой продолжительности. Это афоризмы и максимы преимущественно пародийно-философского содержания. Завершает этот раздел развернутая театрализованная «Сцена в трамвае» с ее метафорами венского вальса и венгерско-цыганского чардаша. (Среди всех использованных дневниковых записей Кафки эта – самая длинная.) Четвертая часть, состоящая из 8 фрагментов (самая продолжительная в цикле, она занимает около 18 минут), особенно заражена ядом рефлексии. Кульминацией части становится последний фрагмент, слова которого – наивысшее выражение кафкианского самоуничижения: «Нас ослепляла лунная ночь. Птичье пение разносилось от дерева к дереву. В полях шумело. Мы ползли в пыли: пара змей».

Для названий фрагментов Куртаг использует начальные строки или ключевые слова записей Кафки – либо фразы, содержащие его собственные интерпретации этих текстов. Иногда названиями становятся эпитафии умершим друзьям. Некоторые композиторские комментарии к тексту вынесены курсивом в подзаголовки или даются в излюбленной форме «посвящений-приношений-посланий», адресатами которых становятся как другие композиторы, так и близкие люди – в том числе жена Куртага Марта. Особенно иронично звучит комментарий к последнему фрагменту: «…в пыли ползет пара змей: Марта и я».

В некоторых местах композитор предписывает пантомимические мизансцены между скрипачом и певицей, особые способы игры на скрипке (подобно гитаре или мандолине) и голосовой артикуляции – между пением и «шпрехгезангом», включая визг «до полной потери голоса». Скрипачу необходимо иметь два разных инструмента. В одном из фрагментов третьей части, где говорится о «грязи», вторая скрипка «расстраивается» в процессе игры – чтобы затем уже попеременно играть на двух скрипках (расстроенной и чисто настроенной) в «Сцене в трамвае», сценической кульминации цикла, где говорится: «Танцовщица Эдуардова (…) ездит (…) в сопровождении двух скрипачей».

Композитор создает целый микрокосмос образов, свободно перемещаясь между остро-экспрессионистическим музыкальным языком и аллюзиями из старинной музыки – народной, средневековой и барочной.

Антон Сафронов