Виктория Николаевна Иванова
(22.09.1924 — 1.02.2002)
Артистическая
деятельность Виктории Ивановой началась в 40-е годы, когда певица, будучи еще
студенткой Музыкально-педагогического института им. Гнесиных, стала выступать в
радиоконцертах. В 1951 году она с отличием окончила институт и была принята в
штат Московской филармонии.
«Акварельно-чистый», «ангельски-невинный» (по
определению В. Астафьева) голос Виктории Ивановой постоянно звучал в 50-е –
70-е годы на Всесоюзном радио. Удивительно красивое, нежное колоратурное
сопрано Ивановой будто специально было создано для камерной музыки. Ей не было
равных в умении петь Шуберта, Шумана, Брамса, Глинку, Чайковского и в особенности русские романсы. Голос певицы
«оживил» страницы творчества Гурилева,
Варламова, Фомина, Булахова, Березовского, Бортнянского.
Блистательная
исполнительница современной музыки, Виктория Иванова в 1956 году стала
лауреатом Всесоюзного конкурса на лучшее исполнение сочинений советских
композиторов. Позже многие авторы доверяли ей премьеры своих вокальных опусов.
Виктория Иванова пела в
ансамблях различных составов, выступала с лучшими симфоническими и камерными
оркестрами в нашей стране и за рубежом.
В собрании
Гостелерадиофонда хранятся сотни записей этой великолепной певицы. В памяти
каждого, кто слышал Викторию Иванову, навсегда останется ее чудесный голос –
светлый, хрустально чистый.
Народный артист России Алексей Любимов о Виктории
Ивановой:
Творческая
личность, судьба, искусство Виктории Николаевны Ивановой оказались целой эпохой
в моей жизни. Наше общение продолжалось более 20 лет, начавшись с того
памятного многим концерта, где музыка Гайдна впервые объединила Олега Кагана,
Наталию Гутман и меня в трио, с которым Виктория Иванова затем выступала. Невозможно
было сразу не влюбиться в нее – в ее кристально чистый, изумительно ясный и
бесконечно разнообразный, легкий голос, в ее человеческое обаяние, в котором
сочетались чуткость и открытость, мудрость и юмор.
Узнав друг друга в Гайдне, а потом в Бетховене,
Шуберте, Брамсе, мы все больше привязались друг к другу и уже не мыслили
концертного сезона без одной-двух программ. Я соблазнял Викторию Николаевну на
исполнение Малера, Сильвестрова, старинной музыки, она же открывала мне Глинку,
Мусоргского, Дебюсси, русские романсы, к которым я был раньше равнодушен. И как
же интересно было с ней заниматься! Вживаясь душою в текст, она находила в нем
такие краски, которые вызывали к жизни уникальную, сугубо личную интерпретацию.
Потребность в
совместном музицировании была у нас обоюдной: она почувствовала во мне не
аккомпанирующего пианиста, а равноправного партнера, способного поддержать, а
то и усилить ее интуицию, а я пытался осуществить на рояле ее богатейшую
эмоциональную палитру. Действительно, это была для меня высшая школа, я бы
сказал, моментального вчувствования, мгновенной реакции на спонтанность деталей
– при полной гармони в ансамбле!
Во всем, что
исполняла Виктория Иванова, была ясность, изумительное произнесение текста и
высочайший вкус; ни в одном, даже самом, казалось бы, «запетом» романсе не было
ни грани пошлости или тривиальности: музыка рождалась как будто в первый раз.
Виктория
Иванова была истинным артистом и на сцене, и в жизни, ее артистизм был
естественным продолжением богатейшей душевной жизни и никогда не переходил в
лицедейство или кокетство. Пожалуй, главным свойством ее искусства и жизни была
искренность, естественность. Ее окружала любовь публики, и это была поистине
преданная, разделенная любовь и верность. Она пела для всех и каждому в отдельности,
что не забывается никогда.