Удивительно, что на пушкинского «Евгения Онегина» мировой балет обратил свой взгляд лишь в XX веке. Романтическая история о безответной любви и счастье, которое «было так возможно и так близко», кажется, просто создана для танцевальной сцены. И первым это понял британский хореограф Джон Крэнко.
Джон Крэнко – личность легендарная, один из тройки главных британских хореографов наравне с Макмилланом и Аштоном, многолетний худрук Штутгартского балета, сделавший его всемирно знаменитым, автор множества постановок, идущих на главных сценах мира. И человек, который подарил миру балетного «Онегина».
Крэнко был приглашен поставить танцы для оперы «Евгений Онегин» в лондонском Сэдлерс Уэллс – и влюбился в пушкинскую историю навсегда. В итоге на свет появился балет на музыку Чайковского (ни такта из оперы в нем нет!), решительно не претендующий на звание «энциклопедия русской жизни», но ставший, тем не менее, истинным подношением гению Пушкина и невероятно трепетным объяснением в любви его героине.
Спектакль Крэнко – о любви. О любви светлой и чистой, о любви несчастной и счастливой, любви неразделенной, любви-страсти и любви-верности. Говорят, что если бы Крэнко поставил в своей жизни только один-единственный балетный фрагмент – последний дуэт-объяснение Татьяны и Онегина, – он уже навсегда был бы причислен к сонму гениев.
